опешили, испугались, схватились за оружие, но огонь открыли солдаты, занявшие позиции на крышах домов.

Выстрелы энергетических винтовок тоже не были видны, свет ярких вспышек проходил лишь пятьдесят метров, после чего сливался со тьмой. Звуки же перекрывались буйным празднованием нового года и фейерверками.

Затем начался штурм, быстрый и молниеносный, на острие которого шёл я. Враги были довольно слабы, поэтому лично я обходился без убийств. Просто меткими ударами калечил врагов, но чаще ограничивался разрезанием сухожилий.

Меньше минуты и мы уже захватили всё имение, ворвались в кабинет, встав перед главой рода Сухановых. Иван Афанасьевич Суханов, уставший и мрачный дворянин, он смотрел на нас без интересов, уже смирившись со своей судьбой. Он сидел за своим столом, на котором прямо на стопке от чего-то мокрых бумаг стояла масляная лампа.

— Где твой старший сын? — сразу спросил Андрусенко.

— Здесь его уже нет, господин полковник.

— Не переживай, мы всю твою семью повяжем. Старшего найдём, младшего и дочку твою здесь подождём, как и жену. Всех примем, улик уже хватает, сам Император разрешит мне тебя до смерти пытать.

— В угрозах ты силён, но не так как красные, — горько улыбнулся старший Суханов. — Предлагаю сделку.

— Тебе нечего мне предложить.

— Информация взамен на безопасность моей жены, дочки и младшего сына. Пообещай мне, что они не пострадают.

— Если всё расскажешь, то семью твою никто не тронет. По крайней мере женщин уж точно, как и младшенького твоего. А вот старший… он уже по уши в крови.

— Слово офицера?

Суханов посмотрел прямо в глаза Суханова, после чего горько хмыкнул и аккуратно потушил масляную лампу. А затем он резко дёрнулся и выхватил из поясной кобуры револьвер. Я сразу же рванул вперёд, использовал ментальные навыки, но это не помогло.

Едва я сделал два шага, как прогремел выстрел, после чего Суханов повалился на пол, прямо под ноги влетевших через окно в кабинет штурмовиков.

— Захватите документы, — спокойно отдал приказ Андрусенко, кивнув в сторону подготовленных старшим Сухановым бумаг. — Обыщите всё поместье.

— Стойте, что-то не так… — вдруг произнёс я, почувствовав лёгкое изменение потоков мироздания. — Магический фон растёт.

И в следующую секунду уже каждый солдат почувствовал всплеск энергии, а затем мгновенно был обнаружен и источник. Прямо во внутреннем дворе сверкнул огонь, маленькая искра из которой родилось чудовищной мощи пламя.

Одно мгновение и с роковым гулом заклинание взорвало здание. Верхние этажи снесло вмиг, многие солдаты попадали без чувств, будучи оглушенным магическим эхом, а может и вовсе их сердца остановились.

— Ловушка? — вопрос Андрусенко был скорее риторическим.

Затем полковник кивнул и сразу же рванул бой, также сделал и я.

Прямо в центре внутреннего двора стоял вооруженный до зубов отряд без опознавательных знаков, хотя некоторые бойцы лиц не скрывали. Они уже бывали в ссылках, в тюрьмах, их лица прекрасно знали гвардейцы.

— Полковник Андрусенко, верный пёс режима, — завидя нас произнёс товарищ Сталин, отпустив мёртвого солдата, которому он сломал шею лёгким движением руки, усиленной пароприводами.

— Бандит Джугашвили, террорист и большевик, — ответил в той же манере полковник Андрусенко.

— Меня уже как три года так никто не называет, — усмехнулся товарищ Сталин, после чего махнул рукой.

И революционеры вывели двух офицеров, командиров штурмовых групп.

— Они появились из ниоткуда, свалились прямо на наши головы и…

— Молчать, — рявкнул один из революционеров и ударил солдата прикладом в челюсть.

— Почему ты так предан Николаю? — с любопытством спросил Сталин, разглядывая увечья Андрусенко, прошедшего через десятки битв.

— За личностные качества лидера и правителя. Пока ты занимался разбоем и террором, наш Государь лично сражался с нами на передовой, остановил Кайзера, был с нами в самые тяжёлые времена. Кроме того, Государь всегда был и остаётся человеком высоких моральных принципов и никогда, в отличие от вас, ублюдков, не трогал ни детей, ни женщин и прочих невинных. И я даже думать не хочу, что случится, когда подобные тебе, устроившие бойню на площади, придут к власти.

С каждым словом полковнику Андрусенко становилось всё труднее себя сдерживать, лицо его стало красным от гнева, руки сжались в кулаке, а пароприводы экзоскелета загудели, что говорило о подготовки создания заклинания. А затем и вовсе из ножен со звоном вылетела шашка. Переговоры закончились, не успев начаться.

Сталин же лишь усмехнулся и достал из-за спины энерговинтовку, которая тоже уже была заряжена. Не понятно зачем, но революционеры тянули время, а может просто упивались своей властью. Хотя скорее всего просто у них всё было под контролем.

А в следующую секунду начался бой, неожиданно для неискушенного зрителя со стороны и невероятно предсказуемо для каждого одарённого, в том числе и меня. Ведь воздух уже насытился магической энергией до предела, а значит остаётся только применить заклинания.

Первым ход сделал Сталин, нажав спусковой крючок, и дуговой разряд вылетел из дула винтовки. На войне я видел, как подобное оружие отрывало ноги, руки и за считанные мгновения расплавляла плоть солдат, да что уж там, даже бронетехника не всегда выдерживала выстрелы подобных экземпляров.

Где только Сталин её достал? Вопрос риторический, ведь уже все знают о том, что в армии также распространились революционные настроения.

Однако Андрусенко просто так умирать не планировал, более того, ранг полковника ему дали отнюдь не из жалости. Фронтовой барьер выдержал выстрел, а сам полковник тут же рванул, да так быстро, что даже сложно представить каким он был на пике своих сил, ещё до увечья и замены ноги на может и дорогой, но всё же лишь протез, который не заменит родной конечности.

Я же мгновенно перегруппировался, пользуясь преимуществом. Моя пелена из тьмы никуда не исчезла, она всё также укрывала и меня, и всё поле боя. Конечно, вряд ли кто-то из революционеров, судя по их аурам, использовал для ориентации в пространстве обычное зрение, но всё же моё заклинание так или иначе сильно им мешало.

В бой вступил и последний штурмовой отряд наших солдат, те кто находился с нами в доме. Остальных всех революционеры уже успели вырезать. Однако они очень сильно недооценили меня, что и стало для них первой ошибкой.

Едва только товарищ Сталин сделал выстрел, как я уже исчез из мироздания и резко появился рядом с противником с правого фланга. Мной была выбрана самая слабая цель. Один хлёсткий удар кулака и шея революционера с хрустом деформируется,